5

... Берегли 
письмена мудрые тайны. 
... сказка-предание сделалась 
жизнью1.

¹ (Н. Рерих. Цветы Мории, с. 12 - 13.)

Эти строчки, пронизанные предчувствием открытия тайн, дают настрой всей поэтической книге. В них запечатлено отношение Рериха к легенде. Легенда, сказка, предание играли исключительную роль в творчестве художника. Смешение реального и легендарного, пожалуй, самая характерная особенность его стиля. Граница между ними у него исчезающе зыбка и подвижна. На его картинах реальные предметы, окружающие нас, незаметно приобретают сказочные очертания; в прозрачных контурах облаков и гор внезапно различаешь величественно-одухотворенные лики, а персонажи народных сказаний (Гэсэр-хан, Матерь Мира) "заземлены", наделены человеческими чертами.

Понимание Рерихом сокровенной значимости легенды не только эмоция, не только интуиция, оно базируется на опыте, наблюдениях, на глубоком изучении исторического материала. "...Самые серьезные ученые, - говорит художник, - уже давно пришли к заключению, что сказка есть сказание. А сказание есть исторический факт, который нужно разглядеть в дымке веков"¹. "Неведомые нам слова, все они полны смысла"².

¹ (Н. Рерих. Держава света. Нью-Йорк, 1931, с. 18.)

² (Н. Рерих. Цветы Мории. с. 12.)

Письмена, берегущие "мудрые тайны", - не только иероглифы или клинописные знаки, над расшифровкой которых бьются умы выдающихся ученых. Для Рериха понятие "письмена" выступает в расширенном и глубинном значении слова. "Мудрые тайны" хранят не только умершие языки древности, их дыхание доносит до нас и поэзия народных преданий. Мы же однозначно и придирчиво-педантично подходим к легенде. По существу, мы усваиваем лишь внешнее начертание образа, не пытаясь проникнуть в первозданность смысла его, забывая, что язык легенд это язык древних символов. Этот язык нами утрачен, и его надо восстанавливать: "Знание преображается в легендах. Столько забытых истин сокрыто в древних символах. Они могут быть оживлены опять, если мы будем изучать их самоотверженно"¹.

¹ (Н. Рерих. Держава света, с. 40.)

Но здесь, как нигде, неуместно буквальное прочтение текста, узколобый педантизм, который, тщательно пронумеровав каждое дерево в отдельности, не замечает, как деревья превращаются в лес. Открытие тайны приходит как результат озарения. Вот уж где ученый обязательно должен соединиться с поэтом: "Истина не познается расчетами, лишь язык сердца знает, где живет великая Правда, которая, несмотря ни на что, ведет человечество к восхождению. Разве легенды не есть гирлянда лучших цветов? О малом, о незначительном человечество не слагает легенд"¹.

¹ (Там же, с. 86 - 87.)

Сказочные образы вырастают из реальных, а не иллюзорных устремлений людей и народов. Основа легенд и преданий при всей их внешней фантастичности жизненна и достоверна. Это для Рериха несомненно. "Фольклор снова идет рука об руку с нахождениями археологии, - с радостью отмечает художник, - песня и предание подкрепляют пути истории"¹.

¹ (Н. К. Рерих. Нерушимое. Рига, 1936, с. 7)

Отношение Рериха к прошлому действенно. Оно по-своему даже практично. "Только немногие невежды скажут: "Что нам до наших истлевших праотцов!" Наоборот, культурный человек знает, что, погружаясь в исследования выражения чувств, он научается той убедительности, которая близка всем векам и народам. Человек, изучающий водохранилища, прежде всего заботится узнать об истоках. Так же точно желающий прикоснуться к душе народа должен искать истоки. Должен искать их не надменно и предубежденно, но со всею открытостью и радостью сердца"¹.

¹ (Там же, с. 130.)

"Древность выдает нам свои тайны, и будущее протягивает свою мощную руку восхождения"¹, - утверждает Рерих, ибо для него неделим процесс, связующий воедино прошлое и будущее, историю и современность. Крайности, односторонне обозначающие ту или иную тенденцию (будь то идеализация прошлого или, наоборот, огульное отрицание прошлого и настоящего), для него одинаково неприемлемы. Механические и искусственные противопоставления прошлого и будущего мертвы. "Странны также противоположения, - пишет художник. - Кто обернут лишь к прошлому, а кто только смотрит на будущее. Почему же не мыслится синтез, связывающий одну вечную нить знания? Ведь и прошлое и будущее не только не исключают друг друга, но, наоборот, лишь взаимоукрепляют"².

¹ (Н. Рерих. Держава света, с. 178 - 179.)

² (Н. Рерих. Врата в будущее. Рига, 1936, с. 169.)

Крайности сходятся. Собственно, они немыслимы друг без друга, отрицанием друг друга и балаганной шумихой они поддерживают видимость своего существования. Именно видимость, потому что в них нет творческого начала, а следовательно, и жизни. Естественно, что крайности и односторонности в высшей степени чужды духу Рериха, работа которого шла под действенным знаком накопления и сохранения всего позитивного и творческого. Синтетичен был сам склад его дарования. "Его искусство не знает ограничения во времени и пространстве, - справедливо писал о творчестве Рериха индийский критик Генголи, - потому что он рассматривает Вселенную в ее прошлом, настоящем и будущем как одно целое, как нескончаемую песню, связывающую каменный век с веком электричества"¹.

¹ (Nicholas Roerich by his contemporaries, p. 7.)

Отношение Рериха к прошлому лишено намека на сентиментальность или созерцательность. Путешествие по дорогам минувших столетий таит определенную опасность. Голос древности легко может обернуться голосом сирены, завораживающей творческий дух человека.

В непрестанном поступательном движении Рериху претит мысль об остановке, о промедлении. "Промедление смерти подобно" - этому знаменитому изречению Петра I он посвятит целую статью. Малейший перерыв в движении, даже мгновенная остановка в пути духовного развития может быть гибельна для человека, убежден Рерих: "Самое страшное это повернуть голову человека назад - иначе говоря, удушить его. В старину говорили, что дьявол, овладевая человеком, всегда убивает, повернув его голову назад. То же самое выражено и в обращении жены Лота в соляной столб. Она, вместо того чтобы устремляться в будущее, все-таки обернулась назад и мысленно и телесно окаменела"¹.

¹ (Н. Рерих. Врата в будущее, с. 199.)

Да, он настаивает на изучении древности: "Мы будем изучать ее вполне и добросовестно и доброжелательно"¹, но его обращение к прошлому подчинено организующей идее: "Такие... изыскания позволят нам выбрать то, что наиболее ясно применимо в проблемах будущего"².

¹ (Архив П. Ф. Беликова, Таллин.)

² (Там же.)

Его чеканные афоризмы свидетельствуют о целенаправленности, о постоянной устремленности к творческому созиданию. "Прошлое лишь окно в будущее". "В будущем - благо. В будущем - магнит. В будущем - реальность. Любите прошлое, когда оно вынырнет из нажитых глубин, но живите будущим". "Из древних, чудесных камней сложите ступени грядущего"¹.

¹ (Там же.)