Русский язык

"Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, - ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя - как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!"

На склоне лет сердечно выразился Тургенев о русском языке. Истинно великому народу дан и великий язык. Звучен язык Вергилия и Овидия, но ведь не свободен он, ибо принадлежит прошлому. Певуч язык Гомера, но и он в пределах древности. Есть соревнователь у русского языка - санскрит праотец. Но на нем даже в Индии уже не говорят. А ведь русский язык жив. Он живет для будущего. Он может обогащаться всеми новыми достижениями и сохранять свою певучую прелесть. Он не останется в пределах Пушкина, ведь слишком много нового вошло б жизнь и требует своего выражения. Тем более нужно подтвердить основную красоту русской речи. И для всех славянских наречий русский язык остается кормилом.

Собирают дань. 1907 г. Картон. Пастель. 60 x 80. Москва. Частное собрание

Ветряные мельницы. 1900-е годы. Картон. Пастель. 28 x 40. Москва. Частное собрание

Сеча при Керженце. 1911 г. Картон. Темпера. 53 х 71. Москва. Частное собрание

Илья Муромец. 1909 г. Картон. Темпера. 31,2 x 48,8. Москва. Частное собрание

Вечное ожидание. 1917 г. Холст. Темпера. 52 x 77. Москва. Частное собрание

Ведунья. 1916 г. Холст. Темпера. 66 x 79. Москва. Частное собрание

Боярыня и дети. Эскиз костюмов к опере А. Бородина 'Князь Игорь'. 1909 г. Бумага на картоне. Техника смешанная. Москва. Государственный центральный театральный музей имени А. А. Бахрушина

Властитель ночи. 1918 г. Дерево. Масло. 82,6 x 88,9. Нью-Йорк. Музей Николая Рериха

Щеголиха. Эскиз костюма к балету И. Стравинского 'Весна священная'. 1912 г. Бумага. Темпера. 24,3 x 16,3. Москва. Государственный центральный театральный музей имени А. А. Бахрушина

Озе. Эскиз костюма к спектаклю 'Пер Гюнт'. 1912 г. Бумага. Гуашь. 23,5 x 15. Музей Московского Художественного академического театра имени М. Горького

Песнь утра. 1920 г. Холст. Темпера. 233,7 x 122. Нью-Йорк. Музей Николая Рериха

Песнь водопада. 1920 г. Холст. Темпера. 233,7 x 122. Нью-Йорк. Музей Николая Рериха

Жемчуг исканий. 1924 г. Холст. Темпера. 88,9 x 116,9. Нью-Йорк. Музей Николая Рериха

Ладак. Озеро. 1925 г. Холст на картоне. Темпера. 35,5 x 58,5. Москва. Квартира Ю. Н. Рериха

Капли жизни. 1924 г. Холст. Темпера. 80,5 х 132,2. Нью-Йорк. Музей Николая Рериха

Тибет. 1930 г. Холст. Темпера. 75 x 118,8. Нью-Йорк. Музей Николая Рериха

Твердыня духа. Холст. Темпера. 53,4 x 86,4. Нью-Йорк. Музей Николая Рериха

Канченджунга (Гора Пяти сокровищ). Холст. Темпера. 47 x 78,7. Нью-Йорк. Музей Николая Рериха

Спешащий. 1924. Холст. Темпера. 90,2 x 116,5. Нью-Йорк. Музей Николая Рериха

Конь счастья (Знаки Чинтамани). 1933 г. Холст. Темпера. 81,3 x 104,2. Нью-Йорк. Музей Николая Рериха

Лик Гималаев. 1934 г. Темпера. 86,4 x 105,5. Нью-Йорк. Музей Николая Рериха

Сторожевая вершина. Холст. Темпера. 36,9 x 52,8. Нью-Йорк. Музей Николая Рериха

Коксар. Стан, 1932 г. Холст. Темпера. 73,7 x 118,2. Нью-Йорк. Музей Николая Рериха

Но скажут ли достаточно в русских школах о красоте своего языка? Скучные правила пусть придут после, а сначала, от первого дня, пусть будет сказано о красоте русской речи, о богатстве, о вместимости, о подвижности и выразительности своего родного языка. Нужно знать иностранные языки. Чем больше, тем лучше. Познавая их, русский человек еще более утвердится в осознании, какой чудесный дар ему доверен. В ответственности за чистоту и красоту своей речи человек найдет лучшие средства, как выразить вновь сложенные понятия, которые стучатся в новую жизнь.

Язык видоизменяется с каждым поколением. Только в суете быта люди не замечают этих пришельцев. Но пусть будут они достойны великого языка, данного великому народу. Многие отличные определения оказываются временно загнанными, ибо их твердят, не придавая истинного смысла. Во время душевных смятений человек уже не может осознать всю красоту им произносимого. В стонах и воплях нарушается песнь. Но пройдет боль, и человек опять почувствует не только филологически, но сердечно, какое очарование живет в красоте речи. Прекрасен русский язык, и на нем скажутся лучшие мысли о будущем.

Лист дневника №90 1939 г.