предыдущая главасодержаниеследующая глава

Пути

Спрашиваете, как мы уживались со стариками? Ведь они бывали, "старые, злые и опытные". Были особые причины наших долготерпении. Ведь эти старики были ниточками со многим замечательным. Как же ради того и не претерпеть? Да и не все же злые! Были и добрейшие. Хороша их бывальщина - только слушай.

Тот знал Гоголя - самого, живого, или Брюллова, или Александра Иванова. Тот был приятелем Островского или Глинки. Они знавали Мусоргского, Чайковского. Они дружили с Достоевским, Тургеневым. Деду при Бородине было двенадцать лет, а братья его уже были кавалергардами и были в битве. На наших глазах был Менделеев, Ключевский, Кавелин, Костомаров, Стасов, Владимир Соловьев. Неповторимо все это.

Тут около были Бородин, Римский-Корсаков, Глазунов, Лядов. Ездили к Толстому, к самому Льву Николаевичу. "Пусть выше руль держит, тогда доплывет". Кто же так скажет о "Гонце"? Все это неповторимо. С нами были Куинджи, Репин, Суриков, а потом Врубель, Горький, Андреев. Крепкие связи с русской культурой. Кто-то рассказывал о Пирогове, о Сеченове... Все это были живые нити. Старик Колзаков говорил о собирателях Строгановых. Еще появлялся бело-серебряный Милютин. Чуть ли не к пушкинским памяткам тянулись нити очевидцев.

Странно, но все это самое старое особенно легко укладывалось с самым новым. Всякие ближайшие занозы стирались, и выступало лишь самое неоспоримое, значительное. Вот возвышенный поэт А. А. Голенищев-Кутузов толкует о Мусоргском, об Алексее Толстом. Вот Д. В. Григорович красочно оценивает своих современников. Вот М. К. Тенишева вспоминает о Тургеневе и Рубинштейне. Вот Бородин стоит у колонны зала дворянского собрания. Целая мозаика культуры: Тургенев знал Пушкина, а Пушкин знал Державина - вон куда вехи пошли.

Все эти имена сейчас живут в памяти русского народа. Берегутся дома-музеи. Вспоминаются и те деятели, имена которых почему-то временно были под спудом. Очередь истории не всегда понятна людям, но не ржавеет все совершенное.

Русская культура, выношенная в русском сердце, уже оценена всем миром, но и эта оценка еще недостаточна. Тютчев ласково улыбнулся:

 Умом Россию не обнять, 
 Ее аршином не измерить. 
 У ней совсем иная стать. 
 В Россию можно только верить*.

* ("У ней совсем иная стать..." - Н. К. Рерих цитирует по памяти неточно.

               У Тютчева:
               Умом Россию не понять,
               Аршином общим не измерить.
               У ней особенная стать    -
               В Россию можно только верить.)

Лист дневника № 313 14 января 1942 г.

предыдущая главасодержаниеследующая глава





© Злыгостев Алексей Сергеевич, 2013-2018
При копировании материалов просим ставить активную ссылку на страницу источник:
http://n-k-roerich.ru/ "N-K-Roerich.ru: Николай Константинович Рерих"